СОЛЬВЕЙГ АРНАЛЬДС | SOLVEIG ARNALDS
Прозвища:
Соль, Соли, Вей | Тихая Бестия
Возраст:
22 года.
Направленность:
Мастер.
Ранг:
B

Внешность

Цвет волос: рыжие; длинные, немного вьющиеся. Преимущественно распущенные, перехвачены кожаным хайратником, лишь некоторые пряди могут быть заплетены в косы; иногда собраны в прическу, чтобы не мешались, например, в бою.
Цвет глаз: серо-голубые, ресницы рыжие, длинные.
Рост, вес, телосложение: 175см/60кг.
Нормостенический тип; хорошо физически развита, натренирована, вынослива, крепкие ноги выдерживают долгие походы, рука тяжелая, хватка сильная. На запястьях рук четко проступают вены, пальцы длинные с коротко остриженными ногтями.
Отличительные черты:
Черты лица: лицо овальной формы; высокие скулы; большие глаза – визитная карточка Соли; широкие брови; аккуратный нос обычной формы: пухлые губы; кожа бледная.
Внешние особенности: шрам на шее, со стороны левого уха (словно хотели перерезать горло), мелкие шрамы на руках и ногах (результаты многочисленных падений в детстве). Самый заметный – над правой бровью. Шрамов своих стесняется и всячески пытается прикрыть.
Предпочтения в одежде: главное – удобно и практично. Рубашки преимущественно с длинным рукавом и высоким горлом, жакеты кожаные или из другого крепкого материала, крепкие куртки и плащи, обязательно с капюшоном, чтобы прятать приметные рыжие волосы; облегающие штаны, чтобы за ветки не цеплялись, кожаные или из шерстяного материала; штаны обычно заправляются в высокие сапоги из мягкой кожи; ботинки на толстой подошве или легкие для «недальних» прогулок. Сольвейг не чужды и платья, но без излишеств в виде рюш, блесток и прочей мишуры. На запястьях можно заметить множество кожаных ремешков.
Манера держаться: в движениях видна еле сдерживаемая энергия: никакой лености, заторможенности, спокойствия. Соль не может долго сидеть на месте. Но, когда нужно, она может собраться, вести себя спокойно, сдержанно. Активная жестикуляция, лицо подвижное, на нем легко прочитать эмоции девушки.

Характер:
Зная Сольвейг, практически невозможно поверить в то, что эта жизнерадостная и полная неуемной энергии девушка пережила не самые легкие времена в ее жизни. Еще страшнее принять тот факт, что такой яркий и светлый человек обладает одним, но весьма значительным минусом – немотой. Самой Соли тоже до сих пор верится в это с трудом. Мало кто может понять, какой ужас она испытала, когда поняла, что больше не может говорить. Слезы, апатия, отказ от еды – Арнальдс все это прошла в юном возрасте, но, тем не менее, научилась с этим жить, приняла свою немоту и смогла остаться сама собой. Все дело в ее силе воли и огромном желании жить.
Соли была гордостью отца и разочарованием матери, которая звала ее не иначе как «мальчишка в юбке». Уж с представителями мужской половины человечества она легко находит общий язык, так как выросла в обществе трех старших братьев. Оттого в ней нет изящества и утонченности, присущих настоящим леди. Арнальдс несколько грубовата, говорит просто, не любит витиеватых фраз, которые нужно долго и упорно расшифровывать, чтобы постичь истинный смысл фразы. И не потому, что ей не дано это постичь (она достаточно умна и проницательна), а потому что считает это попросту неуместным и показным. Старания матери вырастить из нее леди все же даром не прошли: Соль комфортно чувствует себя в платье, уверенно держится на светских мероприятиях. А уж слушатель из нее более чем превосходный как она сама мрачно шутит. Но на протяжении всего этого «официального мероприятия» она будет мучиться и мечтать облачиться в привычную одежду и снова стать собой. А еще она будет жутко нервничать, потому что, если произойдет что-то такое, что ей не по нраву, ей вряд ли удастся сохранить маску вежливости. Следовательно, подобных мероприятий она избегает, ищет сотни причин, чтобы их не посещать и куда-нибудь пропадает.
Соли всегда полна энергии, всегда готова действовать, узнавать что-то новое, экспериментировать, куда-то идти, с кем-то общаться. Сейчас она не столько этого хочет по факту, как раньше, но это помогает отвлечься от печальных мыслей, которые начинают атаковать, стоит остаться в одиночестве, это привычка, которая напоминает, что она - прежняя Сольвейг. И хотя общество доставляет ей дискомфорт в виду ее обстоятельств, девушка старается не замыкаться в себе и отворачиваться от окружающих. Она из тех, у кого широкий круг знакомых и приятелей, кто всегда рад посмеяться, пообщаться на любые темы. Кроме личных. Здесь Сольвейг становится замкнутой, шутками и увертками уводя собеседника от нежелательной темы. Девушка не любит обсуждать себя, свои проблемы, не любит жаловаться, потому что для нее самое худшее – жалость в глазах собеседника. Она привыкла сама справляться со своими проблемами. Максимум, что можно от нее добиться, - кое-какие подробности ее путешествий и скромное упоминание о своих успехах. А когда ее начинают хвалить, то она начинает краснеть и не знает, куда себя деть. Похвалу хоть и любит, но всегда чувствует себя неловко, считая, что не заслужила чьих-либо восхищений, поэтому восхваления прерывает сразу же. Требовательна к себе, порой, до маниакальности, и к окружающим, не любит лжи и умалчивания, сама до жути прямолинейна, не боится критиковать прямо в лицо. Фраза «Это все ради тебя» или «Тебе лучше не знать этого, я же твои нервы берегу!» воспринимаются в штыки, так как Соли начинает подозревать, что ее считают слабой. А она этого не хочет. Не хочет, чтобы кто-то лишний раз напоминал ей об ее увечье, что она отличается от других.
Не любит показывать, что она чем-то расстроена, огорчена. Она научилась не показывать своего огорчения, пряча истинные чувства за легкой улыбкой. Это ее принцип – показать, что она справляется, держит себя в руках. Вей плачет, пожалуй, достаточно плачет. Просто об этом мало кто знает. Она до последнего будет держаться, улыбаться, а оставшись наедине с собой, разразиться беззвучными рыданиями. Для нее это отличная разрядка, которая помогает ей сохранять бодрость духа даже в самых, казалось бы, сложных ситуациях. Она не способна долго пребывать в унынии, если только не случится что-то слишком серьезное. Но и тогда, вдоволь пострадав, Соли начнет двигаться дальше, старательно пряча в глубинах памяти то, что не стоит больше никогда вспоминать. В такие моменты она занимает себя работой, а в трудолюбии и ответственности ей не занимать.
В ней есть то очарование, из-за которого многие с первого взгляда принимают эту приветливую, жизнерадостную девушку за легковерную дурочку, которой можно крутить как захочется. Ой, не повезет тому, кто решится проделать подобное. Соль очень не любит, когда пытаются манипулировать и делать что-то чужими руками. Она не обладает огромным запасом терпения, можно сказать, что на отдельные ситуации у нее свой лимит. И если первое ее «Хватит» прозвучит (читай: пропишется на пергаменте) достаточно спокойно, то второе… А второго попросту не будет, так как Соли перейдет сразу к действиям: не любит она повторять дважды, да и давно убедилась, что тяжелая рука куда более весомый аргумент, нежели слова (а на письме они веско не звучат).
Сольвейг вообще во многом убедилась, когда закончила обучение в Церкви. Например, что нельзя привязываться к людям, потому что сегодня ты с одним весело беседуешь за кружкой медовухи, а через пару дней узнаешь о его трагичной кончине. Но, несмотря на старания не привязываться к людям, девушка до обидного часто наступает на одни и те же грабли. Все потому, что Соли - не одиночка, она тяжело переживает разрыв, даже если его инициатором выступила она. Не прощает измен, ее точно не пронять аргументом, что это было «секундной слабостью», будь то в любовных отношениях, дружеских или, тем более, рабочих.
Еще она усвоила, что не стоит быть наивной. И слухам тоже верить не стоит. Так, Сольвейг  не сразу подпускает к себе людей. Она может хорошо общаться с ними в одной компании и даже один на один, но как-то только почувствует вторжение в личное пространство,  что переступили черту, сразу же дает жесткий отпор такой наглости. А если человек настаивает, то в большинстве случаев есть вероятность, что он угодит в список «неугодных», из которого трудно выбраться, потому что девушка несклонна менять свое мнение. Зато людям проверенным, своим друзьям, она доверяет, полагается на них, поддерживает их, но никогда не бывает назойливой, памятуя о том, как сама любит иметь свободное личное пространство. В любых отношениях она серьезна, так как считает, что не бывает половинчатых отношений и отношений в одни ворота. Правда, сейчас список ее друзей значительно сократился. К ней нужно найти подход, что очень сложно из-за манеры общения Соли. Она не любит много писать, жестами тоже многое не объяснишь, поэтому при общении молодая особа часто применяет свой дар – показывает людям картинки того, что она представляет себе, вызывает в них какие-то определенные воспоминания, чтобы передать собственные чувства. Не всем, естественно, это нравится, многие даже боятся подобного общения. Да и сама Арнальдс не в восторге от того, что ей приходится врываться в чьи-то мысли. Так что такой метод она применяет только в крайних случаях и только на самих близких людях, предварительно заручившись их разрешением. Иногда она может сделать это и из вредности, чтобы досадить недругу, но этим она баловалась и до потери голоса.
Нельзя утверждать, что молодая особа живет только разумом и только сердцем. Она доверяет своей интуиции, но проверяет. Она задумывается о возможных последствиях своего поступка, но может махнуть на них рукой. Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном – так она думает.
Из-за своего рода деятельности боится заводить серьезные отношения. То есть серьезные настолько, чтобы семья, дети. Ее спасает то, что она невлюбчивая, да и считает, что она не слишком подходит для подобного образа жизни.
Конечно, после инцидента в Сольвейг произошли некоторые изменения. Например, у нее появилась маниакальная идея – спасти всех. После увиденного вполне логичное желание. Сама она не до конца еще избавилась от груза прошлого. Когда же это закончится, когда окончательно уйдут ночные кошмары, наполненные криками и стонами, когда она сможет искренне улыбнуться и услышать свой ранее мелодичный голос, сколько еще времени должно пройти – эти вопросы постоянно вращаются в ее голове. Порой она вдруг впадает в уныние, теряется, словно выпадает из времени и пространства, но стоит ей сосредоточиться, и она снова крепко цепляется за реальность. То, что продолжает вести ее, - это надежда на полное выздоровление и лучший мир.

Краткая биография:
Сольвейг Арнальдс родилась на севере, в городке, который уже спустя два года был стерт с лица земли демонами. Семья бежала на запад, где и обосновалась. Соли выросла в большой и дружной семье, состоящей из трех поколений: бабушка с дедушкой, отец и мать, и младшее поколение – она и еще трое старших братьев. Братья единственную сестренку любили и баловали от души, а Сольвейг была очень к ним привязана, особенно к старшему, за которым все повторяла. Всюду она следовала за ними как хвостик, и ее не интересовали игры в куклы или подружки-ровесницы, которые только и умели, что вышивать да судачить о том, о сем. Не обращая внимания на крики матери, что она – девушка, Соль запахивалась в теплое пальто, подхватывала полы платья повыше и бежала по сугробам или грязи вслед за братьями. Они любили бродить по лесам и у подножья гор, играя в разбойников и воинов, поэтому Арнальдс  так хорошо ориентируется на местности.
Старший брат Комнол, что означает «сильный как волк», всегда мечтал стать воином. В семь лет у него обнаружилась магическая сила, и он был отправлен в академию. Комнол старался возвращаться домой как можно чаще, что не всегда получалось, поэтому привязанность Соли к брату только возрастала. С ранних лет Комнол упражнялся с отцом во владении оружием, а потом, втайне от матери, они научили владеть оружием и Соли, которая, конечно же, хотела быть такой же сильной как брат. Вечером она хватала крепкую палку, которая заменяла настоящий меч, и шла на секретные тренировки. Однако недолго все удавалось держать в тайне. Когда мать узнала об этом, то закатила грандиозный скандал, и тут же принялась воспитывать из дочери леди, чтобы достойно выдать ту замуж и покончить с мечтами стать «грозной воительницей». Да только время уже было упущено, и вскоре матушка сдалась. Однако мечтам Сольвейг не суждено было сбыться, и выступить против демонов со священным мечом в руках она так и не смогла.
Неожиданно для всех у Соли тоже проявилась магическая сила (не много ли волшебников на одну обычную семью?). Хоть и нехотя (но выбора-то особо и не было), но родители отпустили Сольвейг и Комнола из родного дома: дочь отправилась в академию обучаться магии, брат – служить на благо Эльмора. 
Поначалу обучение давалось Арнальдс очень нелегко: она мало верила в себя, ей не хватало усидчивости. Но чем старше она становилась, тем больше проявляла упорства и усердия. Секрет был прост: Соли поставила перед собой задачу предстать перед родными сильным магом, знаменитой воительницей.
Но, видимо, судьба решила иначе. На пятнадцатом году ее жизни произошло событие, которое коренным образом изменило все. На западе жизнь не была спокойной, но Арнальдсы отказывались уезжать, по большей части из-за преклонного возраста бабушки и дедушки. Постоянное откладывание переезда сыграло злую шутку со всей семьей. Сольвейг приехала домой на выходные с плохими новостями – брат пропал без вести – и оказалась в вихре событий еще худших. Демоны напали на поселение, где жили Арнальдсы. На глазах девушки вся ее семья, друзья и односельчане были вырезаны как домашний скот. Сама Соли до сих пор не понимает, как ей удалось выжить и уйти в леса с горсткой таких же счастливчиков как она. Но счастливчиков ли?
В академию девушка вернулась уже совсем другим человеком. Ее шею украшал безобразный шрам, еще один – наползал на бровь. Но помимо физических увечий ей были нанесены и душевные травмы, куда более серьезные. Ее тело выздоравливало куда быстрее ее разума. Долгое время Сольвейг вообще не проявляла никаких эмоций, у нее была снижена реакция, девушка пребывала в вечной апатии. Выбраться из этой бездны ей помогли целители. Они не заставляли ее «погружаться в свое сознание», «забыть свое прошлое», «создать внутри себя другую личность», они просто разговаривали с ней, как с обычным человеком и не вели себя так, словно перед ними - психически неуравновешенная личность. Потеря концентрации и постоянные ночные кошмары скоро были вылечены, хоть и не полностью, но было и то, что целители так и не смогли излечить – отсутствие голоса. Причина была психологической: после пережитого Сольвейг отказывалась говорить.   
Нужно отметить, что не все друзья и знакомые смогли привыкнуть к «новой» Сольвейг, к ее нежеланию говорить и неспособности выражать эмоции столь же ярко как раньше. То, что от нее стали отворачиваться люди, которых она ценила, сильно ранило девушку и заставило многое пересмотреть в своем отношении к людям в целом.
Вскоре после этих событий Арнальдс приняла решение продолжить обучение в Церкви. Какой теперь от нее, немой, был толк в команде? Но Соли не хотела бросать путь, который выбрала, - это единственное, что ей оставалось. Тем более, так у нее было больше возможности узнать что-нибудь про своего брата, так как девушка не теряла надежды, что он был жив.
С появлением Героической души жизнь Сольвейг более чем наладилась. Пусть только как аккумулятор жизненной энергии, но и она приносит пользу и кому-то нужна.

Цели:
Найти брата; вернуть себе голос. Мир во всем мире, аминь.

Дополнительно:
-немного владеет мечом, а палкой еще лучше;
-очень быстро пишет, правда почерк неразборчивый;
-быстро пьянеет;
-плохо переносит жару;
-от голода звереет;
-боится остаться одной. 
Привычки: когда задумывается, наматывает локон волос на палец, качается с пяток на мысочки; проворачивает браслеты на запястьях; встает с кровати всегда с правой ноги; носит с собой писчие принадлежности.
Метод общения: письменно или с помощью активной жестикуляции (хотя махание руками и тыканье пальцем не всегда правильно понимаются); при помощи иллюзий или вызываемых воспоминаний. А вообще, в большинстве случаев, все эмоции Соли можно прочесть по лицу.

Тип магии:
Ментальная магия. Мысли не читает, можно спокойно думать о ней, что душе угодно.

Заклинания:
Проникновение – считка воспоминаний с человека. Беззвучный режим, зато с пережитыми чувствами и эмоциями. Может фильтровать воспоминания, на чем-то заострять внимание, что-то быстро пропускать. Может выудить определенное воспоминание и заставить человека пережить его заново. Отличный способ для общения, но не только. Порой есть воспоминания, которые люди предпочитают прятать, но от Сольвейг их не скроешь.
Иллюзии, закладываемые в голову определенного человека или небольшой группы людей (до пяти человек):
-оптические;
-слуховые;
-аффективные (вызывание чувства тревоги, страха и, наоборот, успокоение, умиротворение);
-иллюзии осознаваемости – вызывание ощущения, что рядом якобы кто-то находится.
Исчезновение - позволяет исчезнуть из поля зрения посредством создания вокруг тела особой ауры, изгибающей свет. Действует на короткое время. Если знать все тонкости этой иллюзии, то можно заметить, что простраство, где стоит невидимый маг, немного искажено. 
Блок – защита себя и небольшой группы людей до пяти человек от ментальных атак противника.

*чем больше количество человек, на которых распространяется иллюзии или блок, тем слабее магия.
**возможна комбинация слуховых и звуковых иллюзий, слуховых и иллюзии осознаваемости, иллюзии осознаваемости и аффективных.

Пост:
С другой ролевой.

Очень много букв, простите :о

Сомнения развеются лишь с прахом... (с)

-Как я оказалась здесь? Почему это происходит со мной? И в чем смысл всего этого?
Здесь нет ничего: ни ветра, ни дождя, ни солнца, ни луны, ни звезд. Те светила, что над ее головой – ненастоящие, искаженные прозрачным куполом, и она это знает, так же как знают все остальные миллионы людей Витвена. Мив никогда не задумывалась над тем фактом, что она никогда не видела истиной, единственно верной сущности планеты, на которой она жила.  А сейчас задумалась над тем, сколько ложных идей было вложено ей в голову с годами, сколько лет, месяцев, часов, минут и бесконечно долгих секунд ей внушали нравственную чистоту человеческой природы, внушали, что они живут единственно правильным путем, свернуть с которого нельзя. У нее никогда не было сомнений, она даже мысли не могла допустить, что в этом мире может существовать другая истина. Но она жила под куполом, отрезанная от реального мира. Возможно, за этими пластмассовыми стенами есть другая истина? Другой мир? Тот мир, где другая она не сидела сейчас возле трупа одного из членов экстремисткой группировки, совсем еще молодого, который, наверное, только что окончил учебный центр. У нее другой в руках не было пистолета, который только что сделал тот решающий выстрел, забравший у этого человека, практически ее ровесника, последний вдох. И руки были чистые и мягкие, а не перепачканные в крови, с разбитыми костяшками пальцев, переломанными ногтями. Та другая не убила бы. Хотя нет, а она, может быть, и убила бы, исполняя свой долг, потому что она такая же как и эта Мив, но она почувствовала бы, почувствовала бы хоть что-то, и это отличало бы ее от той пустой Мив, что сидела на полу, с безразличием наблюдая, как кровавая лужица крови медленно подползала к ее военным ботинкам. Почему она ничего не чувствует? Абсолютно ничего, даже те эмоции, которые дозволены, сейчас словно бы вымерли в ней. Подходит ли чувство удовлетворения к данной ситуации? Может быть удивление? Или даже удовольствие? Нет, она отметала одно за другим. Это все не то, все это она могла бы ощущать от удобной кровати, от хорошо выполненной работы, от вкусной еды и питья, от занятия сексом. Что же тогда? Может быть, страх… А что такое страх? Мив не знает, какого это - ощущать страх, поэтому скоро забыла об этом, а ее мысли, слишком вольные, перекинулись на другое.
Правильно ли она сделала? Конечно, правильно! Это ее долг – защищать Витвен от таких людей, подрывающих их мирное общество, которые притворяются, что хотят подарить им освобождение, а на деле заражают их болезнью, от которой уже нельзя вылечиться. Эмоции – это плохо, это недопустимо. Нельзя, нельзя подаваться эмоциям, идти у них на поводу, иначе можно забыться, можно нарушить мирный ход течения этой жизни, иначе можно выбиться и стать изгоем. Она все это знает, она выучила эти правила еще в далеком детстве, которое было  столь же беззаботно, как и ее нынешняя жизнь. Ей не о чем беспокоиться. У нее есть дом, постоянная работа, постоянный доход, она молода, здорова, ее постоянно окружают люди. Все ведь так идеально!
Ее тошнит.
Это от запаха крови или от собственных мыслей?
Идеальность. Идеальность – это то, чем живет каждый из них. Она не отличалась ничем от этой серой массы, она была одной из клонов массового производства. Или все же она была особенной? Ее роженица умерла сразу после родов. Есть ли в этом ее вина или просто так сложились обстоятельства? Или просто она пытается найти хоть что-то, что станет ее отличать от других? Мив хочет отличаться. Она хочет, чтобы мужчины выбирали ее за что-то, что есть только у нее и больше ни у кого. Это не внешний фактор, это что-то, скрытое внутри нее. Но никто этого не видит. Не только потому, что они слепы, а потому что там, внутри, ничего нет. Она хочет, чтобы люди доверяли ей и знали, что они никому ничего не расскажет, не только потому, что это не принято этикетом, а потому что это ее личное качество. Да, у нее оно есть, но личное ли оно? Она настолько запуталась, что уже не осознавала, что ей было разрешено, а что запрещено, ей казалось, что запрещено было все, абсолютно все. Поведение должно быть идеальным, внешность – идеальной, учеба и работа – идеальными. Она должна быть идеальной во всем, внешне и внутренне. Ее прессовали больше всего из-за голубого Э.Ф. На нее должны все равняться, ее ставят в пример. Но она же ничего не делает, она просто слушается, просто идет туда, куда ей скажут, делает все то, что ей говорят. Она давно уже научилась забывать про свое мнение. Если у нее когда-нибудь было мнение.
Мив хотела бы жить. Не существовать, как она существует сейчас, а жить. Она научилась различать жизнь и существование совсем недавно, когда начала ходить с гуманитарной помощью в Нижний Витвен, в мир, где все были другими, не такими как она или ее сосед, или ее подчиненный, или ее коллега. Она видела их лица. И они отличались от лиц людей в Верхнем Витвене. Она считала, что они красивее. Намного красивее мраморных, вечно застывших в своем безразличии, лиц витовцев. Их улыбки отличались, они были более…Мив не могла подобрать слов, но они были другие. Она бы никогда не смогла так улыбнуться, улыбнуться так, что менялось выражение глаз. И их глаза были другими, пугающими, потому что в них словно что-то горело. И лишь потом Мив поняла, что это горит жизнь. Она разная, у кого-то взгляд тяжелее, у кого-то легче. Наверное, потому что они испытывали то, что было запрещено ей. Эмоции. И это были разные эмоции.
Чьи-то шаги спугнули ее мысли. Девушка покрепче сжала пистолет и осторожно выглянула из-за конторки, за которой она пряталась в здании отеля. Из коридора выглядывал ВСБовец, ее сослуживец. Он сделал ей несколько знаков, из которых девушка поняла, что членов экстремисткой группы осталось еще около восьми, и они находились несколькими этажами выше.
-Упустили, - безразлично подумала она.
Бип-бип. Пора принимать ПРЭФ. Мив казалось порой, что вся ее жизнь заключалась из циклов приема таблеток. Как же этот звук стал ее…раздражать.
ВСБовец подал знак, и Мив последовала за ним. Она примет ПРЭФ потом. С ней же ничего не случится за те несколько минут, пока они будут зачищать этаж за этажом. Прямая спина мужчины придавала девушке уверенности. Он действовал без сомнений. Она должна действовать точно так же, а если нет, то для нее будет только хуже. Она не должна больше думать о том, о чем размышляла всего минуту назад, наблюдая, как кровь заливала пол. Ведь ей, скорее всего, суждено стать Альфой, поэтому она должна все делать в лучшем виде.
Они приблизились к своим сослуживцам, которые загнали членов группировки в угол. Мив в пол уха слушала одного из Альф, который наставлял бойцов. Опять тема патриотизма, опять о том, что те люди, которые сейчас скрывались в комнатах как загнанные звери, подрывали их общество. Всегда одно и то же, одно и то же. Как же это раздражало. Зачем говорить об этом сейчас? У этих бойцов не было сомнений. Сомнения были только у нее одной, и их нельзя было развеять этими речами, которые за столько лет набили уже оскомину.
Короткий инструктаж перешел в действия. Мив слышала, как ломаются двери, как кто-то кричит. А затем стали слышны выстрелы. У нее была своя задача – самая дальняя комната коридора. Дверь выломали, и она зашла в одну комнату вслед за Бетой, который тут же хладным трупом упал к ее ногам. Мив нажала на спусковой крючок. Первый выстрел прошел четко в голову противника, и девушка даже не моргнула. Действовала она быстро, осознавая, что оставшись здесь одна, она была прекрасной мишенью, но ее никто не спешил атаковать. Вместо этого вдруг раздался крик, такой крик, от которого кровь стыла в жилах. В самом углу комнаты стоял подросток, мальчишка, который вряд ли еще достиг своего совершеннолетия. Он захлебнулся собственным криком и замолчал, глядя на нее. И хоть дуло пистолета смотрело прямо в лоб парня, Мив отчего-то не торопилась стрелять.
Сомнения мешают сегодня, и люди жалеют об этом завтра. Палец дрогнул на спусковом крючке и замер: Мив не решалась довести дело до конца. Девушка недоумевала, что мог сделать этот мальчишка, как он очутился среди этих людей, на этой войне. Ясно было одно – скорее всего, он сбежал из учебного центра. И еще один факт был очевиден. У него были эмоции, которые ярким спектром сейчас отражались на его лице. Мив до боли в глазах всматривалась в него. Что это? Страх, ужас, ярость? Отчего его губы сжаты в полоску, почему он сжимает кулаки так, словно готов наброситься на нее сию же секунду, и что за огонь полыхает в его глазах? Она совсем не понимала его, но ей было любопытно узнать, что он испытывал. Так они и стояли друг напротив друга. Мив казалось, что прошла вечность, но на самом деле прошло всего лишь несколько секунд.
-Почему не стреляешь?
Мив вздрогнула. Она еще никогда не слышала такой голос, громкий, звенящий от напряжения, другой голос, в котором было что-то, чего она не понимала. Он звучал так же, как звучат голоса тех, кто жил в Нижнем Витвене, и сильно отличался от ее собственного, спокойного, механического. Мив всегда избегала разговоров с изгнанными, но сейчас ей хотелось ответить. Девушка упрямо сжала губы в тонкую полоску: нельзя отвечать, это нехорошо скажется на ее Э.Ф., тем более, она не приняла ПРЭФ вовремя.
-Почему ты не стреляешь?! – перешел на крик мальчик. – Убиваешь ты или нет – тебе нет разницы! Ты же ничего не чувствуешь и никогда не почувствуешь! Так и подохнешь, не узнав жизни!
И он засмеялся. Этот смех еще долго будет преследовать Мив. От него по коже побежали мурашки, внутри все похолодело, и, сама того не осознавая, девушка попятилась к двери, желая оказаться подальше, не слышать этот смех, не видеть это перекошенное лицо. Наверное, он не справляется, подумалось ей. Она точно не была уверена, ведь она не знала, какого это, когда впервые тебя захлестывают эмоции. Возможно, люди вот так же сходили с ума. Этот смех действовал на нервы, он казался опасным, он сводил с ума ее саму. Мив хотелось заткнуть уши, закрыть глаза, сжаться в комок, потому что внутри нее что-то резонировало этому смеху. Словно спящее чудовище открыло глаза, подняло голову и прислушивалось, настороженно, но все больше убеждаясь в том, что это был не враг. У Мив отчего-то защемило в груди, перед глазами все поплыло, а на лбу и верхней губе вдруг выступил пот. Руки тряслись, ноги стали ватными, ее снова тошнило. Мив сама не понимала, что происходит с ее организмом, что происходило внутри нее, отчего сердце вдруг понеслось как бешенное. Она знала только одно – это он виноват, этот мальчишка, который стоял перед ней. Его смех разъедал ее, как кислота разъедала металл, он воскрешал в ней все те сомнения, желания, коим она предавалась всего несколько минут назад. И эти минуты казались ей такими далекими и такими реальными, самыми реальными в ее жизни. Эти сомнения были такие же реальные как кровь на ее руках, как этот смех. Это было не просто любопытство, не просто проверка теории, а желание избавиться от всего, что окружало ее, встать рядом с этим мальчишкой, стать изгоем, стать никем и умереть. Конечно же она умрет. Как только оступится, то погибнет сразу же, провалившись в черную пропасть, на дне которой ее ожидают огромные иглы ее же собственных сомнений. И она разобьется о них, ее кровь покинет тело, воздух покинет легкие, и жизнь уйдет. Лучше остаться здесь, на этой стороне, идеальной до тошноты, но которая гарантировала не только жизнь, но и ее душевное спокойствие.
Поэтому она хотела, чтобы он замолчал. Это он сеял в ней сомнения, конечно, она сама бы никогда не усомнилась. Мив – деталь этой системы, она не может быть браком. Все его вина, его и того парня, которого она убила раньше. Это все они во всем виноваты. Виноваты в том, что она испытывала сейчас! Что это? Страх? Это был страх, но она не хотела его испытывать, ей это не нравилось. И чем дольше она слышала его смех, тем сильнее становился сосущий страх внутри нее. Замолчи, замолчи, замолчи, да замолчи же!
Выстрел. Глухое падение. Тишина.
Мив опустила оружие и сделала несколько шагов вперед. Мальчишка был мертв, его глаза были пустыми, такими же пустыми, как ее собственные глаза, которые она видела, глядя в зеркало. Все, его больше нет, значит, она должна успокоиться, все должно вернуться на свои места. Мив посмотрела на свои собственные руки, которые до сих пор дрожали. Она не понимала, почему она все никак не могла успокоиться, почему ее был озноб. Ее руки были красными, этот цвет вызывал раздражение, он был неидеален, он портил ее, чернил ее душу. Нужно скорее было оттереть их. Пистолет с глухим стуком упал на пол, Мив с силой вытерла руки о собственную форму. Она терла и терла, но как бы ни старалась, руки не становились чистыми как прежде, потому что ее форма тоже была в крови. Мив огляделась. Повсюду был беспорядок: перевернутая мебель, тела убитых, повсюду кровь – нарушенная идиллия. Эта комната больше была неидеальна, внешность Мив – тоже, ее внутренний мир – надломлен. Она нервными пальцами поправила волосы, оставляя на них кровь. Идеальность было так легко разрушить, всего лишь нужны секунды, ведь она все равно слаба, даже взращенная в ней годами, она сейчас рушилась как карточный домик.
Она думала, что все пройдет, когда исчезнет этот мальчишка, но темная пропасть все разрасталась и ширилась. Он сказал, что она никогда не сможет жить. Значит, он знал это, он знал разницу между жизнью и существованием, он выбрал свою сторону. И, несмотря на то, как плачевно все обернулось, он до последнего был на стороне жизни. Неужели она стоит того? Неужели они все живут неправильно? С ее губ сорвался нервный смешок. Нет, это же просто невозможно. Система старается для них, они не должны сомневаться… Почему нельзя любить, ненавидеть, бояться? Система все объяснила – это разрушает человека. Это не она убила мальчика, а его эмоции, разве нет? Она всего лишь возвела курок, она всего лишь нажала на спусковой крючок, она всего лишь хотела, чтобы он замолчал. Она…убила. Убила, потому что хотела.
Мив закрыла глаза. Сейчас она подумала, что, если бы могла, то, наверное, возненавидела бы себя за то, что пыталась убежать от правды. И она знает, она чувствует, как что-то разъедает ее изнутри, и это что-то похоже на страх. Молодая особа ничего не предпринимала. Она просто стояла и позволяла этому чувству расшириться и поглотить ее полностью, потому что она хотела вкусить запретное. Она этого желала по-настоящему, не из любопытства, а потому что хотела заполнить ту пустоту, что в ней была. Сейчас, когда ее захлестывали мысли, она понимала, что даже мысленно ей не к кому обратиться. У нее не было ни семьи, ни друзей, Бога не существовало, соответственно, не было Дьявола. Она была совершенно одна, она родилась в одиночестве и умрет в одиночестве, пустая и бездушная как марионетка в руках у кукловодов. Эта мысль никогда не оставляла ее, а сейчас она привела ее просто в ужас, который заполнил ее полностью. Мив стало трудно дышать, словно ее погрузили в вязкий кисель. Внутри у нее сгустилась темнота, ни один луч света не проникал через эту пелену, звуки тонули. И в этой темноте она была в одиночестве, ей некого было позвать на помощь, не на кого было положиться, она должна была справиться сама, сама найти выход. Только вот в какую сторону ей идти? Один шаг решал сейчас все, либо она удержится на краю пропасти, либо полетит вниз, откуда не будет возврата. Мив заглянула в эту пропасть и то, что она там увидела, заставило ее в ужасе отшатнуться. Множество искаженных лиц смотрели на нее, в их глазах сияло безумие, их жадные руки тянулись к ней, хотели утащить ее вслед за собой. Страх холодной рукой сжал ее сердце. Мив была не готова к этому, не готова к тому, чтобы разрушить весь ее мир до основания.
Девушка поспешно открыла глаза и нажала на правую зону своего ПД. Выскочила голографическая таблица и Мив тут же безошибочно посмотрела туда, куда люди смотрят чаще всего за день, - на показатель Эмоционального фона. То, что она увидела, заставило ее побледнеть. Полоска была ярко-зеленой, показатель замер на отметке 68. Еще совсем чуть-чуть и показатель превысит допустимое значение. Ее снова накрыла новая волна страха. Никогда раньше ее Э,Ф, не становился зеленым. Она опоздала с принятием ПРЭФа всего лишь на десять минут, ее показатели не могли так сбиться. Неужели даже ПРЭФ не способен был справиться с тем чудовищем, что возрождался внутри нее?  Как бы то ни было, она должна поспешить, иначе ей придется проходить медицинский осмотр, ее репутация пошатнется и, возможно, ей уже никогда не стать Альфа. Мив уже начала считать себя преступницей. Дрожащими пальцами она вцепилась в сумку на поясе, где была спрятана коробка с ПРЭФом. Скорее, пока это безумство не поглотило ее полностью, иначе она уже не сможет вернуться. Никогда еще ее движения не были такими хаотичными и рваными, никогда еще собственное дыхание не казалось ей таким громким, что, казалось, его можно было услышать во всем отеле. Коробка выскользнула из дрожащих пальцев и упала на пол, приоткрытая крышка распахнулась полностью, и весь ПРЭФ покатился по полу, погружаясь прямо в кровь убиенных ее людей.
Мив словно парализовало. Если бы она верила в Бога, она бы сказала, что это все Его промысел. Это ей за то, что она усомнилась, за то, что она хотела постичь то, что запрещено. Ее словно бы толкали невидимые руки, толкали к пропасти, в которую она заглядывала, но которую боялась. Она сопротивлялась из последних сил, хотя уже видела дно с теми иглами, о которые она разобьется. Чтобы поддаться, она просто должна бездействовать. Она стояла и смотрела, как тонет ПРЭФ в крови, как они впитывают в себя эту жидкость и становятся такими же испорченными, как и она.
-Эй, Мив, что такое?
Девушка вздрогнула и обернулась.
-ПРЭФ уронила, - на автомате ответила она.
Сослуживец ничего не ответил и просто протянул ей таблетку. Мив поспешно проглотила ее, почувствовав облегчение. Она верила в чудодейственную силу этой таблетки, она поможет ей остаться здесь. ВСБовец осмотрел мальчишку. Мив следила за своим коллегой, он был уже на пороге 70летия, служить ему оставалось недолго.
-Жаль парня, - спокойно проговорил ВСБовец. – Пропасть в нем была слишком глубока, вот он и не смог выбраться.
Мив дернулась: только что этот мужчина, казалось, озвучил мысли, которые терзали ее. Неужели он как-то узнал о ее сомнениях? Хотя нет, быть того не может. Девушка хотела было промолчать, но кое-что в словах мужчины зацепило ее.
-Вы сказали, что пропасть находится внутри него. Но разве пропасть – это не просто собирательный образ всех внешних факторов, которые влияют на людей?
Мужчина долгое время молчал, потом встал, направился к выходу и уже возле двери остановился, чтобы тихо произнести:
-На людей влияют многие факторы, но если в человеке нет сомнений, то ничто не сможет поколебать его веру.
И он ушел.
Вместо него появились другие люди, которые стали наводить порядок. Кто-то похлопал ее по плечу и сказал, что она хорошо справилась, и скорее всего ее за это дело наградят, но Мив уже слабо осознавала реальность. Она подняла свое оружие с пола и направилась к выходу. Ее сознание было словно в тумане. Девушка была слишком измождена, чтобы мыслить так четко. Да и когда в последнее время она мыслила четко? Все ее мысли не имели больше определенной формы, не поддавалась ее же собственному анализу. Теперь она знала одно. Та пропасть, которая ее манила, была в ней, это был не тот парень, не тот мальчик, не те лица жителей из Нижнего Витвена, их глаза и голоса. Это была она сама, она сама породила свои сомнения. Что-то в ней сломалось, какой-то винтик дал сбой. Она сама – брак. Брак, который больше не может функционировать так четко, как функционировал раньше. Наверное, ей больше было не место в этой системе, ей следовало бы уйти сразу же, сделать тот самый единственный шаг. Но все дело в том, что она - трусиха. Она знает, что за стенами Верхнего Витвена ее ждет только смерть. А она слишком дорожит даже своим существованием, чтобы покорно идти к ней в руки. Мив же жила так уже столько лет, почему бы ей не прожить еще столько же, так же беззаботно и идеально.
Мне не к кому обратиться.
Только вот одиночество было слишком невыносимо. Так насколько же ее хватит? Иглы сомнения уже были заточены и жаждали крови.

Связь с вами:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.